НОВОСТИ В КЫРГЫЗСТАНЕ
В Кыргызстане 4 февраля отмечается День борьбы с онкологическими заболеваниями.
В Национальном центре онкологии и гематологии были проведены конференции, где собрались онкологи со всей страны. Они обсудили проблемы, последние данные и динамику заболевания.
С последними данными и тенденциями рака с АКИpress поделился заместитель директора центра Амангелди Жумабаев.
– Если брать последние данные, какие проблемы у нас есть?
– Существует увеличение заболеваемости в абсолютных числах. Если рассматривать данные за 2020 и 2021 годы, то количество случаев заболевания составляло 5300 и 5700 соответственно. В настоящее время приводятся данные за 2022 год, и количество пациентов, получивших диагноз «онкология» впервые, увеличилось, превысив отметку в 6000. Однако стоит отметить, что количество пациентов на запущенных стадиях уменьшилось.
Заболевание имеет 4 стадии, при этом 3-4 стадии считаются запущенными, и обращаемость с этими стадиями сократилась. На ранних стадиях обращаются чаще.
Те же типы онкологических заболеваний преобладают как по выявляемости, так и по смертности: рак желудка, рак легких, рак молочной железы и рак шейки матки. Рак желудка широко распространен. Однако такая тенденция в выявляемости онкологии отмечается в целом по всему миру.
– Получается есть хорошая тенденция, так как пациенты стали обращаться на ранней стадии.
– Да, если выявлять на ранней стадии, то вероятность излечения пациента также высока, что является положительным аспектом. Однако существует проблема смертности. В 2022 году было выявлено более 6000 случаев рака, и среди них 48% умерли в течение года после установления диагноза, что составляет около 3000 пациентов. Эти показатели остаются высокими.
– А если брать данные за 2023 год?
– У нас пока нет данных за 2023 год, так как итоги еще не подведены и данные еще собираются. Нельзя сказать, ухудшилась ли или улучшилась ситуация. Резкого подъема заболеваемости не отмечено. Высокие показатели… население растет, и количество выявляемых случаев также увеличивается, в том числе и количество смертей.
По показателям лидируют Бишкек и Чуйская область, но в данном случае обращаемость пациентов высокая, а также присутствует специализированная больница. Пациенты обращаются в больницу, где их быстро осматривают и ставят диагноз. Поэтому большая часть зарегистрированных больных приходится на Бишкек и Чуйскую область. Просто наличие специализированного учреждения улучшает ситуацию с диагностикой.
Это не означает, что в Нарыне отсутствие специализированного учреждения равносильно отсутствию больных. Это не так. Однако существует научное исследование, согласно которому в высокогорных районах риск заболевания онкологическими заболеваниями меньше, вероятно, из-за гипоксии, что приводит к меньшей частоте образования опухолей. В 1970-80 годах сотрудники центра проводили исследование, несколько раз подтверждавшее данную гипотезу. Существует даже специальная методика лечения опухолей с использованием гипоксии.
– Вы отметили, что выявляемости на ранней стадии стало больше. Можно ли сказать, что граждане начали думать о своем здоровье?
– Информация стала доступной. В средствах массовой информации её начали активно распространять и обсуждать. Люди также обратили внимание на своё здоровье. Например, после распада СССР многие задумывались только о еде, о том, что поесть, чтобы не остаться голодными.
Онкологи информируют о заболевании, призывая обратиться за медицинской помощью при наличии необычных симптомов. То есть при неясных симптомах следует в первую очередь исключить возможность онкологии. Если онколог исключит этот вариант, будет легче установить другой диагноз. На основе только жалоб можно подозревать наличие онкологии у человека.
– Онкологи часто проводят разные месячники. Это помогает выявлять заболевание на ранней стадии?
– Конечно. После подобных мероприятий мы формируем реестр заболеваний и видим общую картину: какой вид рака в каком регионе выявляется больше всего. В Чуйской области чаще всего выявляются рак шейки матки и рак молочной железы. Систематически проводятся целенаправленные мероприятия, направленные именно на решение этих проблем. Это способствует ранней диагностике. Такие инициативы реализуются при поддержке неправительственных организаций.
– Почему при раке желудка и легких высокая смертность?
– Это внутренние локализации: рак желудка, рак легких и так далее. Трудно провести раннюю диагностику, поскольку клинических проявлений нет. Пациент обращается лишь тогда, когда симптомы становятся очевидными, и уже от безысходности обращаются к врачам. Если симптомов нет, то обращение к врачу не происходит, мелкие проявления, такие как одышка, часто не привлекают внимание. Именно поэтому внутренние органы сложно диагностировать, и мы можем обнаружить их лишь на поздних стадиях.
– А есть ли такие симптомы, которые характерны только для онкологических заболеваний?
– Характерных симптомов для определенной онкологической патологии нет. Это может быть воспаление, и любая опухоль сопровождается воспалением. Явных признаков, указывающих на ту или иную патологию на ранних стадиях, нет. Даже при внешней локализации, такой как на коже, в полости рта и так далее, обращение происходит уже на запущенной стадии. Люди не обращаются, пока не появится боль. Прежде всего, их останавливает страх, и до сих пор среди населения существует такая картина, связанная с боязнью слова «рак». После постановки диагноза часть просто признает свой финальный приговор, считая его смертельным.
– При наличии рака молочной железы на ранней стадии есть высокие шансы вылечить его. Онкологическое заболевание уже не приговор?
– Я согласен, что при выявлении первой и второй стадии рака молочной железы выживаемость и возможность полного излечения составляют около 95%. При отдельных формах рака щитовидной железы, независимо от конкретной формы, возможность полного излечения составляет примерно 90-95%. Все зависит от того, какой орган поражен и какая гистологическая форма заболевания. Если опухоль ограничивается самим органом и не распространяется за его пределы, не затрагивая другие органы, процент выживаемости и успешного излечения будет высоким.
– Как у нас проходит диагностика онкологических заболеваний?
– Даже при наличии превосходных аппаратов для МРТ и компьютерной томографии результат осмотра все равно зависит от квалификации специалиста, выполняющего исследование. Человек может пройти МРТ в региональном центре, но ключевое значение имеет профессионализм того, кто интерпретирует результаты.
Бывает, что пациент проходит МРТ или КТ, но результаты могут сильно различаться в зависимости от уровня медицинского учреждения. Поэтому мы рекомендуем повторно проходить все обследования, чтобы самим оценить и проанализировать изображения. Некачественный снимок может привести к неправильному диагнозу. Повторное исследование часто показывает совершенно другую картину. Таким образом, качество и интерпретация зависят от опыта и навыков специалиста, независимо от качества используемого оборудования, включая УЗИ-аппараты. Иногда одно и то же исследование выполняется кардиологами, и после этого, при несовпадении результатов, мы можем провести повторное исследование. Это не означает, что мы стремимся к дополнительным расходам. Это связано с тем, что качество и описание иногда не соответствуют нашему клиническому мышлению. В первую очередь врач-онколог — это клиницист. В советское время даже без использования современных аппаратов можно было выставить приблизительный диагноз на основе жалоб пациента.
– А если говорить о нехватке кадров?
– У нас в регионах не хватает онкологов, работающих в Центрах семейной медицины. Приблизительно 20-30% онкологических вакансий не заполнены из-за нехватки квалифицированных специалистов, так как многие не желают получать мизерные зарплаты. В основном районные онкологи занимаются тяжелыми категориями пациентов, предоставляя паллиативную помощь. Они фиксируют состояние, предоставляют необходимые медицинские меры и выписывают рецепты на обезболивающие и наркотические препараты.
Однако отмечается недостаток заинтересованности и мотивации у районных онкологов в повышении качества оказываемой помощи. Вакансии врачей-онкологов есть как в региональных центрах, так и в стационарах. В центральном учреждении онкологи есть.
В регионах приходится приглашать других врачей на место онкологов, таких как хирурги, терапевты, эндокринологи. Они просто составляют отчеты и все. Проблема с этим есть.
– А есть ли желание у студентов стать онкологами?
– С учетом того, что у нас здесь хорошие преподаватели, включая ректора Медакадемии, которая сама является онкологом, студенты часто стремятся следовать ее примеру. На каждой кафедре работают профессора, которые вдохновляют своих учеников. Однако, даже если студенты проходят обучение с энтузиазмом, возникает проблема трудоустройства после обучения. Если все места в стационарах заняты, а работа в Центре семейной медицины не представляется привлекательной, некоторые из них уезжают работать в Казахстан или Россию.
– А там лучше?
– Да, там зарплата выше. На мизерную зарплату, конечно, трудно обеспечивать свою семью. Это действительно проблема.
– Однако в последние два года государство начало уделять больше внимания и поднимать заработную плату.
– Я бы не сказал, что сильно повлияло то, что они остались на этих местах, особенно в узкоспециализированных областях. Это [повышение зарплаты], например, касается семейных врачей, тогда как узкие специалисты, такие как онкологи и кардиологи, преимущественно работают в специализированных учреждениях. Поэтому, по-моему, это изменение не сильно затронуло нас.
– На онкологов очень много жалоб.
– Во-первых, здесь, вероятно, связано с тем, что все-таки существует государственная монополия на лечение. Онкологических больных должны лечить только в государственных учреждениях, и отсутствуют конкурирующие организации. Хотя существуют частные учреждения, они в основном ориентированы на оказание паллиативного ухода, предоставляя уход для тяжелобольных пациентов и облегчая их страдания. Поскольку они не предоставляют лечение в полном объеме, онкологические больные вынуждены обращаться в государственные учреждения. Возможно, они хотели бы лечиться за границей, но большинству из них такая возможность недоступна.
Во-вторых, вопрос дорогостоящих препаратов также играет роль. Они являются высокозатратными, и расходы, выделенные государством, покрывают не все потребности. Лучевая терапия и некоторые хирургические процедуры также требуют дополнительной оплаты от пациентов, то есть идет сооплата. Некоторые необходимые препараты больные вынуждены приобретать самостоятельно. Если бы, как в советское время, государство полностью финансировало и обеспечивало лечение всех онкологических больных, то у нас была бы такая возможность. На данный момент онкология не является дешевым видом лечения.
– Как вы считаете, стоит ли проводить лечение пациентов с онкологическими заболеваниями в частных клиниках? Не будет ли риска, что пациентам выставят высокие счета, а в конце концов отправят в государственную больницу?
– Да, такое возможно, и это один из вариантов. У нас есть пациенты, которые едут за рубеж, например, в Турцию, где получают лечение, и когда заканчиваются деньги, их буквально выводят за пределы клиники. Затем они обращаются к нам для продолжения лечения, уже без средств. Однако мы не можем отказать своим гражданам в помощи. Такие ситуации возможны в частных клиниках, где при исчерпании финансов пациентов спокойно могут вывести из клиники. В этом контексте, возможно, стоит принять закон, определяющий обязательства перед пациентом, чтобы избежать подобных ситуаций.
– Есть такая вероятность…
– Да, вероятность такая существует. У нас есть пациенты, которые начинают лечение в частных клиниках, затем обращаются к нам, считая, что здесь нужно продолжить. Например, хирургическое вмешательство проводится там, но второй этап, такой как лучевая терапия или химиотерапия, выполняется здесь. Операцию они оплачивают, а за остальные этапы нет. Онкология включает не только хирургическое лечение (операции), но и сочетание лучевой терапии и химиотерапии. Если в каком-то учреждении проводится только хирургическое вмешательство, как быть с остальными этапами? Приходится брать на себя эту задачу. Практически весь путь пациента, начиная с операции и заканчивая лучевой и химиотерапией, осуществляется в одном месте, где все врачи знакомы друг с другом и следят за состоянием пациента. В случае, если операцию провел другой врач, который взял оплату и отправил пациента, не предоставив продолжение лечения, мы можем столкнуться с рецидивом заболевания.
Я думаю, что пока слишком рано для полной переориентации на частные клиники. Медицина в нашей стране еще не достигла такого уровня, и практика частных клиник в полном объеме в сфере онкологии требует дальнейшего развития.
– На каком уровне у нас медицина в области онкологии? Некоторые эксперты считают, что служба отстала.
– Я знаю этих специалистов; они ранее работали у нас. Я не могу сказать, что мы отстали, скажем, на 50, 40 или 30 лет. Однако, участвуя в конференциях и съездах за границей, а также по всему бывшему СНГ, я бы не утверждал, что мы значительно уступаем учреждениям СНГ. Мы сравниваем результаты лечения на конференциях с их результатами, в том числе с Москвой, Санкт-Петербургом, соседним Узбекистаном и так далее. Всегда есть возможность выяснить, насколько лучше или хуже у нас. В некоторых случаях мы даже опережаем. Поэтому в этом отношении я не согласен
– А как новые аппараты по лучевой терапии работают?
– Хорошо. Аппараты принимают ежедневно по 50-60 пациентов, нагрузка есть, поэтому могут быть и сбои. Линейные ускорители также работают.
– Почему все же кыргызстанцы заболевают онкологическими заболеваниями?
– У нас такое количество больных, то есть соотношение, если брать любую другую страну, резкого отличия нет. У каждого человека уже есть врожденный онкоген. У кого-то он провоцируется и проявляется, но большинство не заболевает. То есть генетически у каждого человека это заложено. Это проявляется за счет стрессов, переживаний, а также воздействия среды. Подвергаясь стрессовым ситуациям, происходит всплеск, нарушается генетика, и проявляется онкология.
Сказать, что именно Кыргызстан подвергается раковой патологии, такого нет. Рак — это обычная болезнь. Я считаю, что это хроническое заболевание. Даже если поставлен диагноз рак, это не означает, что человек должен умереть завтра или через месяц. Рак — это хроническое заболевание, аналогично туберкулезу, сердечно-сосудистыми заболеваниями и так далее.. У нас есть люди, которые живут годами. Они, возможно, даже не расскажут вам, что у них рак. Никто ведь не хочет это афишировать.
На учете у нас более 20 тыс., которым выставлен диагноз, и они живут более пяти, десяти и пятнадцати лет после лечения. Представьте, они годами живут.
– Когда человек узнает, что у него рак, он опускает руки. И родственники тоже могут ухудшить ситуацию.
– Но это зависит от того, какова реакция. Действительно, первая реакция часто является эмоциональной психической травмой. Некоторые сразу начинают сдаваться, но через два-три дня или неделю человек успокаивается и начинает искать выходы, как побороть эту болезнь.
– Как вы сообщаете своим пациентам, что у них рак?
– Я всегда смотрю индивидуально на человека. Если человек адекватный, эмоционально уравновешенный, спокойный, и есть возможность вылечить его, то я говорю, что да, онкологическое заболевание, похоже, что это наше заболевание, и его нужно лечить. Если не будешь лечить, возможны осложнения. Не говорю, что это 100%, но мы знаем, какие осложнения могут возникнуть при отказе от лечения. Например, возможны проблемы с дыханием, затруднения прохождения пищи, истощение, мучения от боли. В перспективе такие последствия возможны, если он отказывается от лечения, но при этом есть шанс на излечение. Надо убедить больного в том, что его можно вылечить.
Бывают случаи, когда мы уже на поздних стадиях идем по-другому, так как вылечить пациента невозможно. Тогда мы обсуждаем с родственниками паллиативную помощь в первую очередь, чтобы облегчить его страдания от боли и других симптомов. Важно бороться с болевыми ощущениями, запорами и другими симптомами. Как с этим бороться, зависит от психического и эмоционального состояния пациента. Некоторые могут нормально воспринимать ситуацию, но для большинства первая реакция действительно очень тяжела.
– Стресс может быть главным фактором проявления онкологических заболеваний?
– Нет, не обязательно. Например, большинство женщин, у которых развивается заболевание щитовидной или молочной железы, часто связывают его с какой-то стрессовой ситуацией. Например, может быть потеря мужа, травматическая авария или другие стрессовые события. В результате этих ситуаций они могут испытать стресс, и затем появляется опухоль. Скорее всего, стрессовый момент действует как толчок. Во многих случаях, особенно у детей, опухоль может появиться после травмы, например, при падении и переломе кости в этом месте. У пациента может возникнуть ощущение, что болевая или психологическая травма вызвала активацию роста опухоли.
– А как родственникам реагировать и помогать?
– Опять же, все индивидуально. Мы, врачи, более или менее психологи. Некоторым родственникам можно рассказывать, а некоторым нельзя, потому что каждый воспринимает информацию по-разному. Есть те, кто выражает сопереживание, а также те, кто начинает искать решения в свою сторону, свою выгоду. По крайней мере, в начале многие родственники переживают, эмоционально реагируют, но со временем человек осознает, что у него есть диагноз и необходимо начать лечение. Редко кто отказывается. Почти 99% соглашаются на лечение, потому что альтернативы практически нет.
– Есть врачи, которые узнают свой диагноз и осознанно отказывают от лечения.
– Такие пациенты тоже бывают, но очень редко. Некоторые врачи, которым поставили диагноз, не начинают лечение. Процесс уже слишком запущен, когда выявлены отдаленные метастазы. Они понимают, что радикальное лечение здесь невозможно. Поэтому предпочитают не начинать лечения. Если диагноз говорит о том, что пациенту осталось жить недолго, некоторые все равно приходят через несколько лет и даже шутят: «Вы не ждали меня, я еще не умер».
У меня есть знакомый, которому поставили диагноз рака печени, говорили, что скоро конец. Родственники начали готовиться к худшему. Он прожил еще 8 лет.
Это индивидуально. Поставленный диагноз не означает неминуемой смерти. Каждый организм уникален. Некоторые случаи демонстрируют, что онкологические заболевания можно рассматривать как хронические. Они редко проявляются острыми состояниями. Иногда возникают острые ситуации, как, например, прорыв язвы или задыхание, но в основном это хронические заболевания. От появления первой опухоли до обращения за помощью проходит значительное время. Например, рак молочной железы может развиваться несколько лет до того, как стать заметным. Важно относиться к онкологическим заболеваниям как к хроническим.
– Как избежать онкологических заболеваний?
– Нет чудодейственных лекарств или секретов здоровой жизни. Важно поддерживать нормальный вес и избегать избыточного веса. Рак легких, например, в 80% случаев связан с курением. Также важно избегать курения, уменьшать употребление алкоголя и придерживаться здорового питания. Активный образ жизни играет важную роль.
Не следует забывать о противодействии факторам риска, таким как длительное воздействие ультрафиолетовых лучей при загаре. Белокожие люди чаще сталкиваются с раком кожи (17%). Поэтому важно избегать избыточной инсоляции и защищаться от ультрафиолетовых лучей.
Проводится вакцинация для защиты от возможных воздействий. Например, проводят вакцинацию против вируса папилломы человека для предотвращения развития рака шейки матки. Я на 100% поддерживаю, потому что в других странах этот опыт уже успешно использован, и результаты получены. Практически 72% охвата вакцинацией – это очень хорошо для будущего.
