НОВОСТИ В КЫРГЫЗСТАНЕ
Какие работы проводит МЧС, какая техника имеется? Почему 2025 год может стать сложным для Кыргызстана? На эти и другие вопросы в интервью АКИpress ответил министр чрезвычайных ситуаций Бообек Ажикеев.
– Расскажите, пожалуйста, о стихийных бедствиях в 2024 году.
– 2024 год не только для нашего Кыргызстана, но и для всего мира был особым по чрезвычайным ситуациям. Как вы знаете, прошел ураган в Америке, люди погибли, очень большой материальный ущерб, в Испании, в Китае… Можно сказать, очень мало было стран, где бы не происходили чрезвычайные ситуации. В том числе и Казахстан, и Россия, и все буквально.
В том числе и в нашей стране, можно сказать, был «урожайный год» — только зарегистрированных чрезвычайных ситуаций у нас было порядка 130. Количество незарегистрированных в разы больше. Пострадало более 1000 домов, погибло 67 человек. Именно масштаб чрезвычайных ситуаций был намного больше, чем обычно.
Но мы рассматриваем не только чрезвычайные ситуации природного характера, у нас ещё рассматриваются ЧС и техногенного, и бытового характера. Если происходят пожары, массовые ДТП, когда большое количество участников или большое количество погибших, это уже относится к разряду ЧС.
К сожалению, в стихийных бедствиях погибли 68 человек, в пожарах погибло более 1000 человек. Ущерб насчитывается миллиардами. Если во время ЧС природного характера ущерб составил более 1 млрд 688 млн сомов, то ущерб от пожара составил более 1 млрд 238 млн сомов. И это очень сильно сказывается на нашей экономике, на повседневной жизни людей. У них полностью нарушается цикл жизни и они практически лишаются источника дохода.
– Какая техника имеется у МЧС? Сколько техники приобретено в 2024 году?
– Мы до этого отчитывались перед нашим народом, что МЧС приобрел 700 единиц техники. Это все благодаря тому, насколько важным этот сектор понимает наше руководство страны. Наш президент Садыр Нургожоевич и его пристальное внимание, его требования по заблаговременной подготовке ко всякого рода ЧС обязывают нас быть готовыми.
Если до прошлого года в течение трех лет мы закупили 700 единиц техники, то в этом году мы закупили 64 единицы техники. Я отдельно хочу сказать, что сейчас уже закупаемся техникой иностранного производства, скажем, Япония или Германия. Недавно приобрели автолестницу 52-метровой высоты марки Isuzu. Это очень высококачественная техника стоимостью более миллиона долларов, и она уже несет службу в городе Бишкек.
Иллюстративное фото
– Для чего используются вертолёты? Сколько их?
– У нас до этого был Департамент авиации Министерства чрезвычайных ситуаций. Были различные производственные и строительные предприятия, которые работали во благо страны. Но, к сожалению, к 2020 году, когда я пришел, это все было полностью банкротом. Например, у нас была строительная организация как Северный центр. Там они задолжали более сотен миллионов сомов — перед своими подрядчиками, перед своими партнерами, перед государством, по налогам. В данный момент их уголовные дела рассматриваются в суде.
То же самое по Департаменту авиации — он тоже был полностью разрушен. Последний вертолет был разрушен ещё, по-моему, в 2016 или 2015 году. Его останки до сих пор лежат в «СЭЗ Бишкека». Департамент авиации с огромными долгами перед всеми буквально был в подвешенном состоянии в течение четырех лет.
Стараниями нашего руководства и нашими силами мы возродили Авиационную службу. На сегодняшний день у нас 3 различных аппарата различной мощности — это легкий вертолет Airbus H-125, средний вертолёт Airbus H-145 и тяжелый вертолет «МИ-8». У них разные задачи и разная работа, но объединяет их всех то, что наша Авиационная служба работает на принципах хозрасчета. Что это такое? Они на принципе самоокупаемости проводят любые работы, для которых приспособлены летательные аппараты с коммерческими ценами. Наш функционал не ограничен какими-либо действиями: будь то перевозка пассажиров спасательной операции, экстренная медицинская помощь, туристические или, скажем, лыжные… Все виды, которые могут совершать летательные аппараты, за соответствующую оплату они могут осуществить.
Аirbus H-145
– Во время селевых потоков было много критики, что МЧС не использует вертолеты…
– Да, у нас есть особая пометка в нашем уставе, что во время ЧС авиация используется бесплатно. Но, к сожалению, ЧС в первую очередь сопровождается плохой погодой, когда наши вертолеты не могут летать из-за ограниченной видимости, сильного ветра или пурги. То есть ЧС возникает вследствие природных катаклизмов. В этот момент, конечно, вертолёт не может летать.
Люди не могут ждать, пока мы вылетим на вертолете. Поэтому мы обычно свою работу проводим наземным видом транспорта. Наши спасатели сосредоточены по всему Кыргызстану и стараются в первую очередь прибыть на место событий и оценить обстановку. С момента оценки обстановки, получения необходимой информации в нашем Ситуационном центре мы уже принимаем решение, какими видами помощи мы можем воздействовать или минимизировать природную катастрофу. То есть, сколько нужно тяжелой техники, сколько нужно человек привлечь, какие виды специнструментов привлечь — это уже принимается во время разбора в Ситуационном центре.
Один из примеров — ЧС в Ноокатском районе. Там, конечно, была очень тяжёлая ситуация. Мы проводим заблаговременные предупредительные работы. У нас сейчас выступает такая хорошая организация — это Гидрометеорологическая служба. Как вы замечаете, в последнее время прогноз Гидрометеорологической службы совпадает 1 к 1 или 100 на 100. Ошибок практически нет. То есть мы за 4 года смогли поднять и потенциал, и уровень Гидрометеорологической службы, когда их прогнозы оправдываются практически полностью.
В ситуации с Ноокатским районом мы не раз предупреждали, что будут сильные дожди, что будет сильный ветер и будет, возможно, ЧС. Но, несмотря на это, в выходные дни, в весенний праздник люди вышли отдыхать и оказались запертыми в ущелье. Проблема была в том, что информация поступила вечером. Наши спасатели тут же выехали. Они выехали, доложили мне обстановку и пропали на 4 часа. В течение 4 часов, практически всю ночь, мы не могли от них получить информацию. В 8 часов вечера наша команда спасателей уже была выстроена у этого ущелья, и эта вся команда пропала из зоны связи.
Оказалось, в этом ущелье, где была зона отдыха, не было никакой связи. Спасатели на этом не стали останавливаться, они дальше пошли искать наших граждан и нашли. Это около 3000 человек, которые поднялись наверх. Так как ущелье было узкое, бурная река поднялась из берегов и закрыла весь этот узкий проход, и люди остались взаперти. Слава Богу, что среди людей не было ни одной жертвы на тот момент, когда они остались в горах. Всех обошли, оказали соответствующую помощь — и психологическую, и медицинскую, убедились, что потерь нет и гонец от наших спасателей спустился в отряд, доложил мне уже к утру. В этот момент у людей была паника, у их родственников.
Мы выполняли свою задачу. Утром, когда мы уже получили всю информацию, мы выделили дополнительные средства для эвакуации населения через эту бурную реку. Там уже пошло своим чередом, поэтому первые 2-3 дня вертолет туда никак не мог вылететь, в этом потом уже все убедились.
Я думаю, что этой ситуацией воспользовались некоторые блогеры, которым не хватает количества подписчиков. Было доказано, что физически ни один вертолет не летит ни ночью, ни на данный момент в непогоду.
Эвакуация прошла очень удачно, пострадавшие были доставлены на места. Единственное, в нижней части смыла семью. Особенность отдыха Ноокатского района была в том, что они разместили свои зоны отдыха именно в русле селеотводящего канала. Когда сель внезапно вырвался с гор и начал заполнять берега, дети и женщины не успели выскочить, их уже захватило. Такая же ситуация была и на рынке Оша. Там тоже, когда сели ворвались в торговые ряды, опять же пострадали дети и женщины, которые бросились вслед за детьми. Потом их тела нашли в Узбекистане.
– Вертолеты еще используются в коммерческих целях. Сколько стоит аренда?
– Практически все вертолеты используются в коммерческих целях. Аренда маленького вертолета стоит $2300 в час, до $3400 стоит средний вертолет и выше уже большой вертолет. Все полеты осуществляются только на коммерческой основе. Мы этим хотели предоставить нашим гражданам возможность быстрого решения их задач. То есть можно не покупать вертолет, можно не предоставлять эту услугу, но, конечно, будут определённые какие-то задачи как экстренная медицинская помощь, например. При помощи вертолета человек из любой точки при благоприятных условиях может в течение часа быть доставлен в медицинской центр.
Я думаю, это вселяет уверенность и в наших туристов, и в зарубежных туристов. Мы об этом неоднократно говорим. И для наших предпринимателей, для инвесторов, и в том числе для наших граждан это прекрасная возможность воспользоваться возможностями вертолетов.
Вертолёты работают без передышки — если норма на один вертолет в среднем в год около 360-400 часов, то наши вертолёты отрабатывают по 800 часов в год. То есть нагрузка очень большая, колоссальная.
Это вертолёты заграничного производства и, соответственно, у пилотов должен быть уровень подготовки намного выше, чем у обычных наших пилотов-вертолетчиков.
– Ранее вы сказали, что 2025 год может стать сложным для Кыргызстана. Какие стихийные бедствия прогнозируются?
– То, что климатические изменения происходят по всему миру — излишне говорить. Все это знают, все это видят — то, что все тает, поднимается температура, изменяются воздушные массы, изменяется геомагнитные данные. Это все говорит о том, что чрезвычайные ситуации природного характера и последствия этого, даже техногенного характера, будут только увеличиваться.
К сожалению, я бы к этому еще добавил то, что изменение климата возникает не просто так — оно возникает под воздействием человека. То есть человек меняет окружающую среду и окружающая среда дает ответную реакцию. То же самое происходит и у нас в стране — мы тоже воздействием на окружающую среду негативно, и у нас тоже, естественно, тяжесть и количество чрезвычайных ситуаций намного больше.
Я тут отдельно сказал бы: у нас такая интересная круговерть получается, когда мы фактически боремся с ветряными мельницами, потому что мы без конца говорим, что сели увеличиваются. Сели увеличиваются, потому что вода от дождей не впитывается в почву. Она не впитывается, потому что нет корневой системы в горах, и на пастбищах нет зеленой растительности деревьев и трав. Она полностью у нас ещё выедается домашним скотом. Населенный пункт, который находится внизу в предгорье, какой-то определенный горный айыл отправляет свой домашний скот ранней весной на горные пастбища, когда молодая трава еще не выросла. Вследствие этого происходят первые чрезвычайные ситуации.
Когда это происходит? Называется джут, когда происходит массовый падеж скота. Наши сотрудники выезжают, на места доставляем сено, вызволяем оставшихся под снегом в плену чабанов, доставляем им продукты. Это тоже человек, который сам искусственно создал эти проблемы. Начинается массовый падеж скота, истощенного после зимы. Затем, когда холод проходит, этот скот начинает уничтожать пастбища, молодую траву выедает полностью. И с первым дождем эта вода абсолютно не впитывается, собирается в огромные сели и обрушивается на тот айыл, который находится внизу. Мы из этой круговерти никак не можем вырваться.
Я думаю, единственный выход в том, чтобы бережно относиться к нашей природе, чтобы количество поголовья домашнего скота велось учетно, грамотно, научно и соответственно. Природа тоже отплатит нам только самыми хорошими благоприятными днями.
Спасатели МЧС извлекают из реки тело погибшего человека
– Какая сейчас ситуация по смогу и нужно ли ввести режим ЧС?
– Наша Гидрометеорологическая служба одной из первых в стране установила в большом количестве датчики смога. До этого у нас были 3 больших автоматических датчика смога, которые определяли качество воздуха по 12 параметрам. Это сложные параметры. Мы их обрабатывали. Один из них, например, находится на Манаса—Московской. Второй находится в Ак-Орго.
Как вы помните, в 2010-2015-годах везде, где был грязный воздух, скажем, в таком-то жилмассиве, мы не могли определить качество воздуха, но вот буквально с 2020 года мы принялись за эту проблему. При финансировании Всемирного банка установили 70 датчиков по городу Бишкек и ситуация сразу изменилась. Сейчас кроме нас ещё устанавливают частные лица, другие организации.
Действительно, смог у нас на сегодняшний день тяжелый. Он есть, и до этого он был тяжелый. В этом отношении Садыр Нургожоевич лично делал облет на вертолете и смотрел город, окрестности, он очень интересовался источниками этого смога. Благодаря его подходу, его стараниям мы убедились, что маршрутные автобусы в первую очередь являются источниками. Он их убрал, изыскал средства и поставил автобусы на газовом топливе.
Есть 3 составляющих смога — это автотранспорт, бытовое использование печи и производственные мощности. Автотранспорт более-менее привели в норму, осталось 2 составляющие — это бытовое использование печей, использование некачественного угля и производственные мощности. На это тоже сейчас Садыр Нургожоевич обращает очень пристальное внимание. Он буквально нам рассылает, чтобы мы приняли все действенные меры в отношении загрязнителей воздуха.
Именно по вопросу объявлять режим ЧС или нет… У ЧС есть специальные определенные категории, когда можно определять, когда нет. Скажем, если до этой категории ситуация не тянет, во-первых, по тяжести и, во-вторых, по продолжительности дня, то ЧС, естественно, не объявляется. ЧС — это, можно сказать, военное положение на определенном ограниченном участке территории в гражданское время. То есть во время ЧС не работает и не должен работать ни один закон. Все подчиняются единому органу и этот единый орган в обязательном порядке начинает рассылать свои директивы, которые уголовно наказуемы в случае неисполнения. Если бы в режиме смога в Бишкеке мы бы объявили режим ЧС, последствия были бы более серьезными, чем естественно ситуация, когда этот смог на утро уже выветривается.
Я думаю, наших гражданских возможностей сейчас предостаточно. Министерство природы очень активно работает в этом направлении и решает эти задачи.
– Парламент отклонил законопроект, предусматривающий усиление ответственности владельцев рынков за соблюдение пожарной безопасности. Сколько пожаров в этом году было зарегистрировано на рынках? Проверяете ли вы рынки на соблюдение пожарной безопасности? Достаточно ли нынешних штрафов.
– Да, у нас административные правонарушения в отношении нарушителей пожарной безопасности не обновляли более 20 лет и штрафы за это остались мизерными. Пожарная безопасность в первую очередь нужна им, а не МЧС или пожарным. Им это понимание, к сожалению, приходит только тогда, когда они сами переносят пожар, когда видят этот пожар, и пожар непосредственно их коснется. А пока пожар их не касается, они не уделяют достаточно внимания.
Административные правонарушения по части рынков… В законе было прописано, что это касается рынков, которые имеют более 3000 торговых мест на торговых площадках. По нашим подсчетам, этим требованиям отвечали только 2 рынка: на севере — «Дордой», на юге — «Кара-Суу». На остальных рынках менее 3000 мест. Нарушение касалось не того, что, скажем, в контейнере используют какой-то самодельный нагреватель или на ночь оставляют нагреватель или еще что-то. Нет.
В первую очередь мы предусматривали пожарные проезды для пожарных машин, потому что 2 года назад, вы прекрасно знаете, горел рынок «Дордой». Мы как раз к этому времени успели взять новые машины. Скученность «Дордоя» такая, что там пожар даже без открытого огня, от нагрева стенок перекидывается на соседние контейнеры, то есть эта стенка нагревается, раскаляется и внутри весь синтетический товар начинает тлеть и гореть, и огонь вот таким масштабом очень быстро пошел. Сгорело, по-моему, около 40 контейнеров. Это большой материальный ущерб, но благодаря новой технике мы успели это загасить. Не будь этой новой техники, которую Садыр Нургожоевич в свое время закупил, не будь мастерства наших пожарных, и если бы проезды не были обеспечены, никто не дает гарантии, что не сгорел бы весь «Дордой», как это происходило в городе Кызыл-Кия, когда сгорел весь базар.
Поэтому наши требования касаются только проездов. Это не наличие каких-то маленьких огнетушителей в офисах или нет. Но мы думаем, в любом случае с предложениями депутатов мы обязательно примем. Во внимание внесем соответствующее изменение, но в обязательном порядке, согласно законодательству, через 6 месяцев мы опять этот закон вынесем на рассмотрение.
– МЧС инициировал изменения в закон, чтобы повысить требования к пожарным. Расскажите о причинах этих изменений. Если пожарные не будут отвечать физическим требованиям, они будут уволены?
– Все правильно. МЧС отличает от других министерств наличие двух совершенно разных служащих — это военнослужащие и государственные служащие. В части по пожарным. У нас там есть вольнонаемные — это гражданские, есть военнослужащие. В отношении каждого из них действует свое трудовое законодательство и свои требования. Если у военнослужащих принцип работы 24/7, то у гражданских у вольнонаёмных только 5 дней, исключается суббота и воскресенье. Вот этот дисбаланс создает определенную нагрузку для военных и дает преимущество для вольнонаемных. Это первое.
Второе — работа пожарного очень сложная и очень тяжелая в физическом плане. Они таскают тяжелые лестницы, врываются в опасные районы и подвергают себя опасности.
В данном случае тоже защита каждого служащего по-своему: если вольнонаёмному никаких компенсаций не предусмотрено в случае увечий, то у военнослужащего предусмотрены все виды компенсаций — ему и его семье.
Но основное по физической подготовке. Почему мы акцентировали на физической подготовке? К сожалению, требования к пожарным по физической подготовке касались только военнослужащих, и в случае таких тяжелых пожаров у нас вольнонаемные, а это часто были люди под 60 лет, естественно, ничего не могли делать и были только наблюдателями, и больше мешали, чем работали на месте. Поэтому мы ввели в соответствии с законом единые правила по физической подготовке, где и вольнонаемные должны отвечать физической подготовке пожарного, и военнослужащий должен отвечать физической подготовке пожарного.
– Достаточно ли штата у МЧС? Достаточно ли пожарных, водолазов, спасателей?
– Мы водолазную службу тоже возродили буквально из ничего. Она тоже была полностью банкротом. На сегодняшний день у водолазной службы есть 3 больших катера. Отремонтировали катер «Шторм», который был на списании и фактически реализовался, по-моему, за 36 тыс. сомов. Мы его полностью восстановили, и он сейчас на боевом посту. Второй — катер «Мөлтүр», он очень большой. Третий катер — который мы привезли из Турции.
Сейчас команда водолазов, команда пожарных и спасателей работает в полном объеме. У нас нет такого, что спасатели одни, пожарные — другие. У нас под спасателей идут все — это и работники МЧС, обычные работники, военнослужащие МЧС, водолазы — они все водолазы-спасатели и пожарные-спасатели.
Как я уже говорил, на сегодняшний день мы закупили 764 единицы техники. Мы дополнительно запустили 7 пожарных частей для круглосуточного несения боевого дежурства от 16 до 24 человек. Мы закупили очень дорогостоящие лестницы.
Но увеличения штата у нас вообще не было, и мы буквально последними возможностями смогли более-менее перекрыть эту задачу. Конечно, мы будем со следующего года ставить перед руководством вопрос об обеспечении штатом. Вот недавно мы открыли в Ак-Орго современную пожарную часть, которая оснащается японской техникой, но штата там нет. Мы открыли пожарную часть в новом нашем «Ынтымак-Ордо». Там тоже пожарная часть есть, но штата нет. Открыли в других местах — в Нарыне, Жалал-Абаде, то же самое — пожарных штатов нет. И я думаю, скоро мы поставим вопрос с просьбой об увеличении дополнительных штатов.
– Сколько пожарных частей есть в Кыргызстане? Достаточно их?
– В соответствии с указом президента у нас происходит масштабное реформирование административно-территориальных управлений и сейчас многие айылные аймаки, айыл окмоту объединяются. Это именно во благо для оптимизации управления этих сел и районов. Оптимизация полностью касается и нашего министерства. На сегодняшний день у нас 91 действующая пожарная часть по всей республике, но потребность сейчас около 117 пожарных частей.
Из чего исходит потребность? Потребность исходит из того, что у нас есть нормативы, когда пожарная машина при получении первого вызова, которая регистрируется у нас в диспетчерской в электронном формате, должно не превышать определенного времени прибытия до места пожара, то есть если, скажем, для сел это порядка около 35-40 минут, то для города — около 15-25 минут. К сожалению, сейчас пробки. Увеличение машин, увеличение количества населения, количества населенных пунктов от нас требует дополнительных пожарных частей.
Пожарная часть в Ак-Орго
– В Жогорку Кенеше часто поднимается вопрос о берегоукрепительных работах. Почему этот вопрос остаётся актуальным?
– Наша страна состоит на 94% из гор и только на 6% долин. Если мы были бы долинной страной, то у нас берегоукрепительных работ, как таковых, не проводились бы, потому что река течет умеренно с постоянной скоростью. И приливов или отливов не наблюдается, там обычно она в одном режиме. Но наличие именно гор, у нас это происходит импульсивно, то есть быстрое увеличение: буквально в течение получаса-часа объема воды и в дальнейшем максимальное снижение этой воды. А то может быть, эти русла даже полностью пересыхают и именно наличие гор, наличие перепадов высот постоянно от нас требуют проводить берегоукрепительные работы.
К сожалению, берегоукрепительные работы на сегодняшний день составляют порядка 1 млн долларов за 1 км. Это я говорил в отношении больших рек, где объем воды, скажем, более 250 кубических метров в секунду в совокупности. Если более мелкие реки, естественно, дамба будет поменьше, и стоимость этих дамб требует значительных финансовых средств.
Только в 2024 году наше министерство выполнило работу практически на 1 млрд 336 миллионов сомов. Это очень большая сумма, это только из бюджета. И сколько мы средств предусмотрели из международных наших договоров — это уже цифра внушительная получается. Поэтому, пока мы 94% наших горных ущелий не перекроем дамбами, я думаю, это бесконечный вопрос.
– Сколько потенциально опасных озер, которые в теплое время могут выйти из берегов? Какие работы проводит МЧС, чтобы прорыва не произошло?
– Наши люди привыкли к тому, что если мы говорим озеро, то, значит, это озеро Иссык-Куль, озеро Сары-Челек или озеро Сон-Коль. На самом деле наша страна богата озерами и их у нас более 2000 насчитывается — это разные моренные озера, естественные озера, соленые или пресные. Из этих 2000 озер более 100 находятся в непосредственной близости от населенных пунктов и представляют большую угрозу. Конечно, есть ряд механизмов, которые позволяют нам регулировать уровень этих озер. Для этого у нас есть Мониторинговая служба, мы задействуем и дроны, мы задействуем и наши вертолеты для доставки соответствующих специалистов. В этом отношении нам очень сильно помогает Центр исследования земли — институт при МЧС, их сотрудники, Академия наук принимают активное участие, и мы ведем непрерывную работу за озерами.
Озеро Адыгене
– Какие проекты осуществляются с международными донорами?
– При работе с международными донорами вы видите очень большую активность нашего президента Садыра Нургожоевича. Это и Европа, и Китай, и Азия, и Россия, и Эмираты… Все страны мира буквально охватывает. Южная Корея и Япония… Он придает очень большое значение работе с международными донорами. Он активно принимал участие в КОП-29 в Баку, которое было посвящено теме изменения климата нашей страны.
Доноры занимают значительную часть в нашей деятельности. Наших вкладчиков-доноров финансируют страны-вкладчики, например, Дания, Португалия, Испания, Турция, Швейцария. Это страны-вкладчики через доноров выполняют, решают те или иные задачи. Сейчас в связи с требованием времени у нас задача поставлена о минимализации воздействия климатических условий на жизнь населения. То есть, в этой программе мы рассматриваем любую нашу работу, мы можем внести любой проект, и соответственно с этим проектом нам выделяется соответствующая сумма. Очень активно в этом отношении сотрудничаем с Азиатским банком развития, Всемирным банком, Европейским банком развития. Такие страны, как Корея по программе KOIKA или Япония… Нет ни одной страны, которая не принимала бы участие в минимизации ущерба от воздействия климатических изменений.
– Какие хвостохранилища в стране МЧС планирует рекультивировать в 2025 году?
– В целом по стране хвостохранилищ порядка 60 объектов, среди которых непосредственно радиоактивные хвостохранилища, которые остались там от наследия Советского Союза. Как вы знаете, наша страна являлась одним из основных поставщиков чистейшего урана для создания мощи Советского Союза. Наш уран фактически является основой, на которой создавались первые атомные бомбы. Поэтому урановые месторождения в свое время разрабатывались ещё с царских времен, потом активно разрабатывались уже в советский период.
Последние 32 года мы ликвидируем оставшиеся хвостохранилища. В этом отношении мы полностью задействуем финансовые средства наших зарубежных партнеров. Основной зарубежный партнер — Российская Федерация в лице «Росатома». Она в первой фазе выделила нам 2 млрд 39 млн рублей, которые полностью освоены и эти объекты закрыты, такие как Щекафтар, частично Майлы-Суу и Каджи-Сай, например.
Сейчас 2 фаза — Российская Федерация выделяет 2 млрд 141 млн сомов. Это не просто выделились средства, это произошло с одобрения парламента, вышло распоряжение правительства о выделении Кыргызстану 2 млрд 141 млн сомов. Очень активное участие принимают в этом отношении наши зарубежные партнеры как Европейский банк развития. Они практически взяли кураторство над Майлы-Суйскими хвостохранилищами, где сейчас ведется успешная работа. Думаю, в течение года-полтора мы завершим эту работу. Как на курултае на заданный вопрос отвечал президент Садыр Нургожоевич, в наших планах в течение буквально 3-4 лет полностью закрыть проблему хвостохранилищ.
Хвостохранилища в первую очередь отпугивают наших туристов. У нас живописнейшие места, но табличка, где череп со скрещенными костями и наличие там радиации, отпугивает любого туриста, в том числе нашего внутреннего туриста-кыргызстанца. Сейчас, проводя работы, мы откроем новые туристические маршруты, которые будут интересны всем туристам нашей страны.
– Поделитесь планами на 2025 год.
– Как я уже говорил, мы ожидаем, что 2025 год будет тяжелее, чем 2024 год, потому что до этого осень и зима для нас были относительно спокойными временами года, то вот осенние дожди, зимние дожди нас удивили. И сейчас уже идут оползни в осеннее и зимнее время, что крайне удивительно для нашей страны. Поэтому 2025 год будет не легче. Для этого мы готовим свой потенциал, готовим соответствующую нормативную базу, наших спасателей.
Мы, кстати, вышли с предложением увеличения числа наших военнослужащих-призывников, которые служат один год, потому что, к сожалению, в последнее время, кроме наших прямых обязанностей по ликвидации катастроф природного характера, нас очень часто привлекают для поисковых работ. Очень часто наши люди теряются то на природе, то ещё где-то: за скотом пошли, то ещё он куда-то там на прогулку пошел и пропал. В этом деле мы активно помогаем Министерству внутренних дел. Хотя это обязанность, конечно, Министерства внутренних дел. Несмотря на это, наши подготовленные части помогают им в поисках этих людей — или их тел, или живых людей.
К сожалению, это наша инициатива не нашла поддержку и думаем, будем выполнять работу тем составом, который у нас есть.
#бообек ажикеев #мчс #интервью
