НОВОСТИ В КЫРГЫЗСТАНЕ
Отделение нейротравмы Национального госпиталя принимает до 1,5 тыс. пациентов в год с черепно-мозговыми и спинальными травмами, включая последствия ДТП и бытовых несчастных случаев.
Заведующий отделением Эмилбек Эсенбаев рассказал в интервью АКИpress о работе и что необходимо развивать, чтобы улучшить доступ к медицине.
— Как изменилась работа отделения? Есть ли изменения?
— Сейчас ситуация стала лучше, чем раньше, особенно со снабжением. Раньше случалось, что даже специалистов не хватало. Теперь все необходимое поступает, и почти все жизненно важные лекарства у нас есть в полном объеме. Это снизило нагрузку на пациентов, им меньше приходится покупать препараты самим.
Антибиотики, гемостатические средства, обезболивающие и другие важные лекарства есть практически всегда. Редко бывает, что чего-то не хватает, но основное обеспечивает государство.
Национальный госпиталь — головное учреждение третичного уровня. Наше отделение изначально было создано на базе Республиканской больницы, которой уже 143 года. Здесь когда-то работал отец Михаила Васильевича Фрунзе. Сам Фрунзе еще ребенком приходил сюда к отцу.
Отделение нейротравмы перевели в Национальный госпиталь в 2003 году из Городской больницы №4. Сначала было два отделения на 35 коек, а сейчас у нас одно отделение на 50 коек.
Отделение предназначено для оказания специализированной и квалифицированной помощи больным с черепно-мозговыми травмами, травмами спинного мозга позвоночника, крупных нервных сосудов.
Госпитализируются больные с травмами спинного мозга и экстренными нейрохирургическими состояниями, такими как геморрагический инсульт с образованием гематом, внутримозговые абсцессы, кровоизлияния. Все пациенты поступают по экстренным нейрохирургическим патологиям. В штате отделения сейчас работает пять врачей-нейрохирургов, все высшей категории, и все загружены работой.
— Ежегодно сколько у вас пациентов лечится?
— До 1,5 тыс. больных.
— 50 коек хватает?
— Вот в этом и проблема. Отделение рассчитано еще по требованиям Советского Союза, когда жителей было меньше. Когда мы начинали работать, даже в 2023 году население столицы не дотягивало до миллиона. Сейчас, по ощущениям, уже около двух миллионов.
Вокруг города много новостроек, численность выросла примерно в 2-2,5 раза, и нагрузка, конечно, увеличилась.
Основной поток людей идет в столицу, а отделение осталось в старых расчетах. Поэтому больных стало очень много, идет перегруз. Например, врачи работают по ставке до двух часов, но фактически задерживаются до 4-5 часов, потому что не успевают закончить работу. Все черепно-мозговые травмы идут к нам.
— То есть это фактически каждый случай ДТП?
— Да. Больных с ДТП становится все больше. Ежегодно их количество растет вместе с уровнем автомобилизации. Помимо этого, у нас много производственных, бытовых и криминальных травм.
Летом особенно увеличивается количество пациентов с повреждениями шейного отдела позвоночника. Обычно это около 10% всех травм, но летом число возрастает в три раза. Причина банальна: люди прыгают в воду вниз головой, не проверяя глубину. Каждый день поступают такие больные.
Вот только вчера сделали операцию. За этот сезон уже умерли четверо пациентов с травмой шейного отдела позвоночника после неудачных прыжков в воду. Поэтому я хочу еще раз призвать наших соотечественников быть осторожнее: не прыгать вниз головой, а если уж прыгать, хотя бы убедиться, что там достаточно глубоко. Нужно беречь себя и это самое важное.
Мы занимаемся в основном посттравматическими патологиями нервной системы. Весь спектр нейрохирургических операций, который проводится в мире при травмах, выполняется и у нас. Квалификации врачей хватает. Наши специалисты ежегодно проходят обучение и стажировки, в том числе за рубежом.
Но хочу отметить: в советское время врачей направляли на специализацию бесплатно — государство было заинтересовано в повышении квалификации. Сейчас этого нет. Врачу приходится самому оплачивать обучение. Если он хочет оставаться на уровне, он должен поехать за границу и пройти специализацию. Потому что если несколько лет не учишься, безнадежно отстаешь.
Фактически каждый год нужно проходить обучение. Вы, наверное, видели в кабинетах врачей целые папки сертификатов. Это необходимость, потому что то, что было актуально позавчера, завтра уже устаревает.
Но все это очень дорого стоит, а зарплаты маленькие. Я, например, работаю уже 35-37 лет и маленькая зарплата. Вот в этом и проблема. Некоторые думают: раз врач, значит, зарплата должна быть 100 тыс. К сожалению, у нас такого нет.
— И всего 5 врачей в отделении.
— Да. При таких зарплатах врач выбирает, что для него важнее: поехать на специализацию или прокормить семью. Не секрет, моя зарплата — 40-41 тыс. сомов. Это при том, что я работаю на 1,5 ставки.
Конечно, зарплаты нужно повышать. Большинство врачей — это самоотверженные люди. В 2000-е годы зарплату не платили по несколько месяцев, а они продолжали работать. Думаю, их интересует не столько размер зарплаты, сколько возможность помогать, отдача, ощущение нужности.
Вот о снабжении: у нас стоит современный нейрохирургический микроскоп. Я ездил в Санкт-Петербург — там стоит такой же, только старее, а у нас новее. Это оборудование стоимостью около миллиона долларов, оно используется в сложных операциях.
Сейчас больница закупает дорогостоящие инструменты и расходные материалы по высоким технологиям. Это тоже плюс — государство работает в этом направлении.
Государственная политика в сфере здравоохранения, на мой взгляд, довольно эффективная. Руководители следят за тем, чтобы облегчить работу медиков и помочь людям. Но при этом каждый должен беречь свое здоровье. Не стоит относиться к нему как к чему-то безграничному. Чтобы не получить травму, не нужно нырять вниз головой и надо вести себя осторожно.
— И ездить осторожно на самокатах.
— Да, на самокатах. Лучше не получить травму. Я говорю: хотите увидеть, как живут люди после травм? Придите в больницу, посмотрите. Люди мучаются, не могут двигать ни руками, ни ногами. А вы свое здоровье не бережете. Просто сравните себя с ними: вы двигаете руками и ногами, делаете, что хотите, а есть люди, которые этого лишены.
— Есть мнение, что после нейротравмы большинство пациентов остаются инвалидами на всю жизнь.
— Да, к сожалению, бывает. Но это не большинство.
— Сколько примерно?
— Есть травмы шейного отдела позвоночника с нарушением функции спинного мозга — там примерно 20-30% остаются инвалидизированными. Есть тяжелые черепно-мозговые травмы: сдавление головного мозга, гематомы, очаговые ушибы — там тоже возможна инвалидизация. Например, несколько пациентов лежат в бессознательном состоянии уже несколько месяцев — это диффузно-аксональные повреждения мозга.
Есть и более легкие травмы: сотрясения, легкие ушибы головного мозга. При своевременном и правильном лечении у них обычно нет серьезных отдаленных последствий.
Чем тяжелее изначально травма, тем выше риск инвалидизации. Но повторю — это не большинство случаев.
Ничто, конечно, не проходит бесследно, все зависит от степени травмы и своевременности лечения, диагностики, как оперативного, так и консервативного.
У нас сейчас есть слабое место — реабилитация. Например, сотрясение головного мозга лечим 7-8 дней, ушиб — 10-12 дней, и потом выписываем. Раньше это проходило поэтапно: хирургическое лечение, потом восстановительное, в специальных реабилитационных больницах, как, например, в Воронцовке.
Сейчас реабилитация на государственном уровне практически отсутствует, в основном работают частные центры. Они дорогие и не всех принимают. Было бы хорошо, если бы существовали государственные реабилитационные центры, доступные за разумные деньги, чтобы больные могли продолжать лечение.
После выписки пациенты часто оказываются в «пустоте»: поликлиники не занимаются реабилитацией, не знают, как работать с такими больными. Нужны специалисты, обученные реабилитационным мероприятиям.
Например, у меня сейчас лежит больной с трахеостомической трубкой. Его дыхательные пути нужно периодически очищать. Этим должны заниматься профессионалы. А после выписки родственники начинают искать, кто будет обеспечивать уход.
Это очень серьезная проблема, требующая внимания и государственной поддержки.
— Может просто не заниматься этим.
— Как не заниматься? Реабилитация должна быть. Очень много больных проходят лечение.
Например, только у нас в больнице ежегодно лечатся 1,5 тыс. больных. А еще такие пациенты есть в других больницах.
После выписки из стационара третичного уровня пациенты часто ищут, где продолжить лечение. Именно поэтому развивается так много частных реабилитационных центров, то есть проблема есть, и государство должно обратить на это внимание.
Государственная политика должна продолжаться, а не ограничиваться тем, что больного сразу отправляют в частный центр. Количество травмированных пациентов растет каждый год: ДТП, бытовые, производственные и криминальные травмы.
С ростом числа тяжелых травм растет и объем операций, например транспедикулярная фиксация позвоночника. Раньше такие операции не проводили. Сейчас государство поставляет все необходимые швы и расходные материалы. Это дорого, но позволяет пациенту после травмы позвоночника быстрее восстановиться.
Современные операции дают возможность активизировать больного уже на второй-третий день после травмы. Раньше люди месяцами лежали в кровати. Это экономически выгодно государству: пациент быстрее восстанавливается и не требует длительного пребывания в стационаре.
Наше отделение занимается сложными черепно-мозговыми травмами — такими, как в федеральных центрах России. Самые тяжелые и затратные пациенты должны лечиться в специализированных клиниках с современным оборудованием: МРТ, КТ, современные инструменты и расходные материалы. После операции больного сразу переводят на этап восстановительного лечения: активизация, ходьба, восстановление функций.
Для более легких травм, например, сотрясений и ушибов головного мозга, есть поликлиники и центры экстренной медицины. Больной приходит, получает помощь по экстренным случаям: травмы, гипертоническая болезнь, сахарный диабет, а на следующий день распределяется в нужное отделение. Это удобно и эффективно.
— Получается пациенту не приходится беспокоиться, ездить по разным больницам.
— Да, все централизовано: он поступает, получает обследование и лечение без лишних перемещений. Все должно быть четко, компьютерная диагностика, обследование, чтобы пациент зашел и вышел уже готовым.
— Вы упомянули о тяжелых операциях при черепно-мозговых травмах. Их проводят?
— Да, у нас проводятся все виды операций, которые делаются в мире. Все зависит от наличия расходных материалов, но больница закупает необходимое оборудование.
— Недавно была информация о пациентке с инсультом, которая после операции сразу встала на ноги.
— Да, это лечение тромболизисом с алтеплазой. Во всем мире это давно практикуется, у нас тоже внедряется. Если пациент попадает в окно от 1 до 6 часов после начала инсульта, успевают сделать полное обследование, КТ и ввести препарат — тромб растворяется, кровоток восстанавливается, пациент приходит в сознание.
Это отличный результат, но не всегда возможно: нужна первичная медицинская информация, ЭКГ, анализы, сведения о хронических заболеваниях. У нас часто люди не имеют карточек, даже не наблюдаются в поликлиниках.
Важно, чтобы пациента быстро доставили в МРТ, сделали анализы, обследовали и вовремя ввели тромболитик. Чем быстрее это сделано, тем выше эффективность лечения. Во всем мире срок окна составляет от одного до трех часов, у нас от одного до шести часов.
